Стриккер взял бокал, но снова поставил на стол, заметив, что лед в нем почти растаял.

– И что же вы намерены тут делать?

– Ничего особенного в таких случаях делать не приходиться. Необходимо лишь принять нужные меры и ждать.

– Но с какой стати этот сумасшедший привязался ко мне? Думаете, я его знаю?

Если он решил убить тебя, я не удивился бы, что он тебя знает. И даже очень хорошо знает, дурья твоя башка!

Фрэнк подумал об этом по-итальянски, ибо с языка готовы были сорваться куда более крепкие английские выражения. Затем опустился в кресло.

– Понятия не имею. По правде говоря, нам известно немногим больше, чем тебе. Мы только знаем в общих чертах, по каким критериям этот убийца выбирает свои жертвы, и то, что делает с ними потом.

Продолжая невысказанную мысль, Фрэнк снова заговорил по-итальянски, слегка выделив слово «убийца» на радость Роби Стриккеру. Он не хотел пугать девушку на диване, которая и так уже от страха до крови ободрала себе палец. Даже если…

Свой своему поневоле брат.

Раз эти двое вместе, значит на то есть причина. Как Никола и Селин Юло. Как Натан Паркер и Райан Мосс. Как Бикжало и Жан-Лу Вердье.

Из-за любви. Из-за ненависти. Из-за выгоды.

В случае Роби Стриккера и Мальвы Рейнхарт речь шла, наверное, о банальном случае – две красивые, но пустые оболочки нашли друг друга.

Рация на поясе у Фрэнка звякнула. Странно. На всякий случай они договорились не пользоваться радиосвязью. Никакая предосторожность не могла быть излишней, если учесть, с кем они имели дело. Раз этот тип мог свободно, не оставляя никаких следов, подключаться к телефонной сети, то выйти на частоту полиции ему раз плюнуть. Фрэнк поднялся с кресла и вышел в прихожую, прежде чем ответить на звонок. Он не хотел, чтобы эти двое слышали разговор. Нажал кнопку.

– Фрэнк Оттобре.

– Фрэнк, это я, Никола. Кажется, мы взяли его.

Фрэнку покачнулся. Ему показалось, будто у самого его уха прогремел пушечный залп.

– Где?

– Здесь внизу, в котельной. Мой человек заметил подозрительного типа, который спускался туда по лестнице и задержал его. Они еще там. Иду туда.

– Я тоже.

Он стремительно вбежал в комнату.

– Оставайтесь тут, никуда не выходите. Не открывайте никому, кроме меня.

Оставив их наедине с изумлением и страхом, Фрэнк одним движением открыл и запер входную дверь. Лифта на этаже не оказалось, а ждать ему было некогда, и он бросился вниз по лестнице, перескакивая через ступеньки.

Он примчался в вестибюль в тот момент, когда Юло и Морелли входили с улицы через стеклянную дверь. Агент в форме дежурил у двери в полуподвал.

Они спустились вниз при слабом свете зарешеченных на стене лампочек. Фрэнк подумал, что особняки в Монте-Карло в общем-то все все одинаковы. Снаружи старательно ухоженный фасад, а внутри убогость. В подвале было жарко, и воняло отбросами.

Агент повел их вперед. Сразу же за поворотом они увидели другого агента с очками ночного видения на лбу. Он стоял возле человека, сидевшего на полу у стены.

– Все в порядке, Тьери?

– Вот, комиссар, я…

– Да нет же, господи боже мой! Нет!

Возглас Фрэнка прервал доклад полицейского.

Человек, сидевший на полу, был рыжим журналистом, тем самым, которого он видел у полицейского управления, когда обнаружили труп Йосиды, и сегодня утром у дома Жан-Лу Вердье.

– Это ведь журналист, черт побери!

Репортер воспользовался случаем, чтобы подать голос.

– Конечно, я журналист. Меня зовут Рене Колетти, я из «Франс суар». Именно это я и твержу уже десять минут. Если бы эта дубовая башка дала мне достать из кармана удостоверение, все и обошлось бы.

Юло был вне себя от гнева. Он присел перед Колетти на корточки, и Фрэнк испугался, что он не оставит на репортере живого места. В таком случае Фрэнк встал бы на защиту комиссара и перед людским судом, и перед божьим.

– Сидел бы в своей редакции, и ничего бы с тобой не случилось, паршивый засранец. А теперь, если хочешь знать, у тебя куча неприятностей.

– Ах, вот как? И что же мне инкриминируют?

– Пока препятствие полицейскому расследованию, пока что. А потом разберемся, не торопясь, и найдем еще что-нибудь. Мало того, что нас без конца сажают в лужу, так еще эти журналисты все время болтаются под ногами и заставляют работать за двоих.

Юло выпрямился. Сделал знак агентам.

– Поднимите его и уведите.

Полицейские помогли Колетти встать. Ворча под нос разные угрозы, репортер с трудом поднялся на ноги. На лбу у него краснела ссадина, должно быть, от удара о стену. От фотокамеры, висевшей на плече, отвалился объектив.

Фрэнк тронул Юло за руку.

– Никола, я вернусь наверх.

– Иди, я сам займусь этим придурком.

Фрэнк поспешил вернуться в квартиру Стриккера. Он чувствовал, как досада мельничным камнем истирает ему желудок. Он прекрасно понимал, отчего Юло пришел в такую ярость. Все их труды, дежурства на радио, все усилия расшифровать послание, расстановка людей, засада – все оказалось напрасным из-за этого дурака журналиста с его фотокамерой. Из-за него пришлось обнаружить себя. Если убийца действительно намеревался убить Роби Стриккера, то теперь наверняка передумал. Хорошо, конечно, что нет еще одного покойника, но в то же время они утратили возможность взять этого подонка.

Когда на пятом этаже дверь лифта скользнула в сторону, Фрэнк вышел и постучал в квартиру Стриккера.

– Кто там?

– Это я, Фрэнк.

Дверь открылась, и Фрэнк остановился в прихожей. Роби Стриккеру придется, по-видимому, еще долго загорать на пляже и в солярии, чтобы избавиться от бледности. Мальва Рейнхарт на диване выглядела не лучше. На ее землистом лице глаза казались еще больше, а их сиреневый цвет – еще ярче.

– Что случилось?

– Ничего. Все в порядке.

– Арестовали кого-то?

– Да, но это не тот человек, которого мы искали.

Тут снова звякнула рация. Фрэнк снял ее с ремня, очень удивившись, ведь он только что спускался вниз.

– Да.

Он услышал голос Юло – голос, который ему очень не понравился.

– Фрэнк, это я, Никола. У меня плохая новость.

– Такая уж плохая?

– Очень, очень плохая. Никто провел нас, Фрэнк. Провел! И еще как! Не Роби Стриккер был его целью.

Фрэнк понял, что услышит сейчас нечто ужасное.

– Только что обнаружен труп Григория Яцимина, артиста балета. Убит так же, как те трое.

– Вот дерьмо!

– Через минуту буду внизу.

– Я тоже иду.

Фрэнк сжал рацию и с трудом удержался, чтобы не запустить ее в стену. Ярость куском гранита сплющила желудок. Стриккер вышел в прихожую. Он так разволновался, что даже не заметил, как потрясен Фрэнк.

– Что происходит?

– Я должен уйти.

Парень растерянно посмотрел на него.

– Опять? А мы?

– Вам больше нечего опасаться. Его целью был не ты.

– Что? Не я?

От облегчения Стриккер расслабился и прислонился к стене.

– Не ты. Только что обнаружена другая жертва.

Уверенность, что опасность миновала, подвигла Стриккера от волнения к негодованию.

– Ты хочешь сказать, что вы довели нас до инфаркта только для того, чтобы прийти сейчас сюда и сообщить – ошиблись, мол? Что пока вы торчали тут, изображая бог весть кого, тот спокойно разгуливал по городу и убил кого-то другого? Ну и дерьмо же вы все, скажу я вам. Когда это узнает мой отец, он вам устроит такой скан…

Фрэнк молча выслушал гневную тираду. Слова Стриккера, к сожалению, были совершенно справедливы. Да, их снова обвели вокруг пальца. Как последних дураков. Однако это сделал человек, который сам немало рисковал, выходил из дома и вел свою войну, пусть и гнусную, и Фрэнк не мог стерпеть вызова со стороны этого ничтожества, чью никчемную жизнь они всеми силами старались спасти. Ледяная глыба, лежавшая на душе у Фрэнка, внезапно превратилась в пар – и последовал взрыв. Он схватил Стриккера за яйца и сдавил как тисками.

– Послушай, ты, п…а!